Кострома - город с редким именем и древним прошлым. Когда-то на этой земле жили самобытные меря - представители финно-угорских племен. Земли эти были дремучие, заповедные: этот край славен своими лесами. Селились люди, в основном, на правом берегу Волги. там до сих пор сохранились древние названия их поселений: Селище и Городище. Там же было большое языческое капище: предки костромичей поклонялись многим божествам. Но в 12 веке до тех краев дошло войско князя Юрия Долгорукого. Пять лет назад он основал Москву, теперь осваивал другие близкие к ней земли. По легенде, город Кострому князь основал в 1152 году, причем на левом берегу Волги: в том месте, где великая русская река сливается с двумя маленькими местными - Костромкой и Сулой. На и говорили: основал на слиянии трех рек - Бог ведь Троицу любит. Так пришло на эти земли православие, славянская культура и централизованная власть. Впрочем, дату основания города - 1152 год - мы знаем только из одного источника: из заметок историка петровских времен Василия Никитича Татищева. Узнал ли он откуда-то эту дату или же придумал сам, подогнав ее ближе к дате основания столицы - неизвестно. Известно только, что и до середины 12 века на этой земле жили люди, развивалась самобытная культура и ремесла.
Кострома кинематографическая
Кострома - город живописный и самобытный. Удивительно, что до нашего времени сумела Кострома сохранить очарование старины, дух губернского городка на Волге, что-то от своего дворянского прошлого, что-то - от купеческого. Центр города - живые декорации для многих экранизаций русской классики. Здесь снимался знаменитый рязановский «Жестокий романс» - чудесная экранизация «Бесприданницы» Островского. Ряды, беседка, пристань - зрители помнят эти романтические кадры. А как грациозно Паратов (в исполнении Никиты Михалкова)въезжал на белом коне на костромской дебаркадер! К слову, Михалкову Кострома тогда так приглянулась, что вернулся туда вновь - снимать «Очи черные» с Марчелло Мастроянни. Потом Никита Сергеевич вернется сюда еще раз ради съемок «Сибирского цирюльника». Говорят, Олег Меньшиков, чтобы вжиться в роль, даже жил какое-то время в казармах Костромского химучилища, ныне Академии. Да и Меньшиков тогда снимался в Костроме не в последний раз. Потом он приехал сюда на съемки «Доктора Живаго» хотя бы даже ради сцены в аллее около Костромского драмтеатра, которому, к слову, уже более двухсот лет.
А ведь есть в Костроме еще и живописная Костромская слобода, и древний Ипатьевский монастырь, которые стали декорациями для съемок фильмов «Юность Петра» и «Борис Годунов». И правда, где еще снимать фильм про царя Бориса как не в его фамильном монастыре, основанном далеким предком татарином Четом.
Но и это еще не все: в Костроме есть романтическая Берендеевка - место съемок лирической «Снегурочки». А как иначе? Ведь эту пьесу Островский написал в костромском Щелыково - своей усадьбе, где есть Ярилина долина и Снегуркин ключик, где растут купавки - цветы, напоминающие имя одной из его героинь...
Кострома купеческая
Кострома - город скорее купеческий, чем дворянский. Стоит только посмотреть на яркие картины Кустодиева, написанные на нашей земле, как перед глазами предстает та торговая Кострома, какой она была и сто, и двести лет назад. Эти румяные пышнотелые купчихи, сидящие у раскаленного самовара и неторопливо смакующие горячи чай из блюдечка. Или дородные купцы на масленичной ярмарке, закутанные в тяжелые долгополые шубы, на хорьковом, енотовом или лисьем меху. А сами они сидят в санях, запряженных лихой тройкой, да звенят на всю округу шальными бубенцами. И летят расписные сани с крутой заснеженной горы. "Какой русской не любит быстрой езды"... И вторят бубенцам церковные колокола. Недаром ведь Кострома - город сорока церквей.
Костромское купечество - это, большей частью, старообрядцы. Основательные, деловитые, еще хранящие в памяти заветы "Домостроя". В их домах царит дух патриархальной старины. Древние иконы в дорогих окладах, тяжелая мебель из прочного дуба, в постные дни на столах никакой скоромной еды... Зато уж в праздники - пир горой, изобилие: и гуси-лебеди, и молочные поросята, и мясные пироги... Да и без домашней наливки не обойтись. И не глядите, что купец живет по-старинке. Он не так прост, как кажется. Купец своего не упустит, он знает, как деньги делаются. Только уж ежели разбогател - не все себе забирает, иначе грех будет тяжкий. Нет, костромской купец будет храмы строить, больницы, железные дороги. У него дело в руках горит...
Вот, например, Василий Кокарев - купец из Солигалича. За свою жизнь чем он только ни занимался: владел заводами солеваренными и винокуренными, строил поезда и пароходы, открыл свой банк и галерею. Да, купцы тоже понимали толк в прекрасном. Картины, собранные Кокаревым, хранятся теперь в Третьяковской галерее.
К слову, братья Третьяковы имели к Костроме самое прямое отношение. Можно сказать, что средства на покупку коллекции картин были получены ими как раз на этой земле, где они владели собственным льняным производством. И по сей день костромичи проходят мимо когда-то знаменитой льняной мануфактуры Павла Третьякова, часто даже не подозревая о ее былом величии.
Федор Васильевич Чижов - еще один меценат земли костромской. Он был не только видным предпринимателем, но и ученым. Блестяще окончив университет в Санкт-Петербурге, он стал преподавать на физико-математическом факультете, защитил диссертацию и стал магистром. Он жил в Риме, где сдружился с Гоголем и А. Ивановым. В Парижепознакомился с Мицкевичем и М. Бакуниным. Благодаря Языкову стал увлекаться славянофильством и изучать иконопись.
Потом Чижов увлекается предпринимательством: сначала шелкопрядением, потом строительством дорог (его заслугами построена ж/д от Москвы до Сергиева Посада и дальше - до Ярославля). По его инициативе создано Архангельско-Мурманское пароходство. В общем, разбогател костромич. И чтобы ему все эти деньги себе не оставить? Нет, он завещал свои миллионы на строительство 5 училищ, где могли бы обучаться дети даже из очень бедных семей и отправляться за границу на стажировку. А остаток средств он отдал на постройку родильного дома, которого в те годы в Костроме еще не было.
Вот такие вот были на костромской земле люди: сильные, волевые, давшие этому краю так много, что еще долго рассказы о них будут храниться в памяти костромичей.
Тайный ход под Костромой
Вот уже много десятилетий в Костроме ходят слухи о подземном ходе, якобы вырытом от Костромского кремля (снесенного в тридцатые годы и восстанавливаемого в наши дни) до Ипатьевского монастыря - вотчины бояр Годуновых, где в 1613 году прятался юный Михаил Романов. Ход этот проходил под водами Волги и Костромки - небольшой реки, от названия которой, по всей видимости, именуется сам город.
Одна из легенд касательно этого хода гласит, что вырыт он был еще во времена Ивана Грозного для личных нужд царя: а именно для сокрытия в подземных тайниках легендарной Либерии - библиотеки царя Ивана, которую он унаследовал от бабки своей, Софии Палеолог, византийской принцессы. Та, в свою очередь, привезла эту библиотеку из Рима на семидесяти обозах (так говорили в народе). Библиотека состояла из книг собственно византийских императоров - василевсов - и собрания Ватикана. Считается, что Папа Римский был против вывоза столь ценной коллекции из Вечного города. Говорят также, что нынешняя стоимость этой библиотеки была бы баснословной: ведь в ней хранились египетские папирусы, манускрипты Месопотамии, трактаты великих философов Древней Греции и Древнего Рима. И даже труды средневековых чернокнижников по запретной науке - алхимии! Что и говорить: найди сейчас кто эту библиотеку - это событие произвело бы фурор в культурных кругах страны да и за ее пределами.
Но никаких подтверждений тому, что именно костромские катакомбы хранят в себе мудрость веков, нет и поныне. О местонахождении библиотеки Ивана Грозного (если только она смогла уцелеть в многочисленных пожарах старой деревянной Москвы)ходит много слухов: одни считают, что она и поныне лежит под спудом кремлевских стен древней столицы, другие выдвигают версии о ее провинциальных хранителях - в список входят Вологда, Александров, Кострома и ряд других городов центральной России.
Так или иначе, легенда о подземном ходе под Костромой жива и поныне. Каждый уважающий себя гид считает своим долгом поведать о ней гостям города. И это правильно: легенды делают нашу жизнь интереснее, будят фантазию, не дают целиком завязнуть в серых буднях повседневности.
Костромские зодчие
Российские столицы строились иностранцами: Санкт-Пебербург строили итальянцы и французы (Росси, Растрелли, Ринальди, Монферан), Москву тоже итальянцы - Аристотель Фиорованти, Антонио Солари и другие. Провинции западных гениев не досталось. Конечно, в России были и свои виртуозы: Баженов, Львов, Казаков. Но все они занимались масштабными проектами имперского размаха.
Наш город создавался нашими же земляками.
Великолепные росписи церквей 17 века - дело рук артели Силы Савина и Гурия Никитина, имена которых в былые времена гремели далеко за пределами костромской земли. Их трудами и талантами были расписаны Троицкий собор Ипатьевского монастыря, церковь Воскресения Христова на Дебре, Богоявленский собор Анастасииного монастыря.
Ансамбль Сусанинской площади - главной и старейшей в Костроме - создан талантом Ивана Фурсова, построившего знаменитую Пожарную каланчу, Гауптвахту и часть торговых рядов в первой четверти 19 века в стиле позднего классицизма. До сих пор эти памятники архитектуры привлекают на костромскую землю туристов.
А удивительный самородок посада Большие Соли Степан Воротилов в 18 столетии создал и основу комплекса торговых рядов (ряды Красные и Мучные), и чудесную многоярусную колокольню Костромского кремля, и ряд других выдающихся построек в стиле позднего барокко.
Иными словами, Кострома, во всяком случае, ее исторический центр, создавалась русскими архитекторами с большим талантом.
Кострома литературная
Кострома внесла свой вклад в русскую литературу и в праве гордиться этим. Так, еще в 18 веке свой край прославил галичанин Александр Аблесимов, написавший вышедшую в свет в 1779 году комическую оперу «Мельник — колдун, обманщик и сват». Опера эта имела огромный успех у публики. А ведь путь Аблесимова в театральной сцене столицы был тернист. И не добился бы он такого успеха, если бы не его дальний родственник, известный в ту пору поэт и драматург А. Сумароков, ведущий свой род также из костромских краев. А по сей день туристы с удовольствием ездят на Сумароковскую лосеферму, сохранившую в своем названии фамилию некогда славной костромской дворянской династии. Именно Сумароков помог Аблесимову пробиться «в люди», познакомиться с Новиковым и Фонвизиным, стать видной фигурой русской драматургии.
А в селе Красное-на-Волге было имение Петра Андреевича Вяземского, князя, поэта, друга Пушкина. Именно Вяземский помог пробиться в столичные журналы стихам костромской поэтессы, буевлянки Анны Готовцевой. Готовцева даже отправила через Вяземского стихотворное послание Пушкину, на которое тот ответил тоже стихами, которые были опубликованы в журнале «Северные цветы» за 1829 год. А том же альманахе были и «Стансы» Вяземского, посвященные Готовцевой.
Сама же Готовцева оказала поддержку юной поэтессе Юлии Жадовской, которая приходилась Анне Ивановне племянницей по мужу — офицеру из славной фамилии Корниловых.
Юлия Жадовская печаталась в журнале «Москвитянин» и была дружна с кружком славянофилов, в который входили Аксаков, Хомяков, близкий к ним Погодин и Дружинин. Знал Жадовскую и Тургенев. Ее романс «Я все еще его, безумная, люблю» известен и по сей день.
В костромских лесах охотился Некрасов, который был дружен с местными крестьянами и списал деда Мазая с реального человека. Усадьба «Карабиха» находилась недалеко от Костромы, так что Некрасов часто наведывался в город, останавливаясь в гостинице «Лондон».
Гостиницу эту, между прочим, упомянул в «Бесприданнице» Островский, который сам не раз бывал в Костроме. Еще бы: его любимое «Щелыково» было совсем близко. Там он написал множество своих знаменитых пьес, среди которых «Гроза», «Лес», «Волки и овцы» и, конечно, «Снегурочка» - самое костромское из этих произведений. Островский даже говорил, что племя берендеев, действительно, некогда населяло местные края по берегам рек Меря и Сендега.
Вот такая вот она, литературная Кострома.
Наталья Апухтина-Фонвизина — героиня романа
Наташе Апухтиной было всего 16 лет, когда она уже ощутила превратность жизни: ее жених узнавши о том что дела отца Наташи ухудшились отказался от невесты и девушка решила уйти в монастырь — так велико было ее потрясение жестокостью этого мира. Но с полпути ее воротили. Тем временем дела отца становились все хуже: в Москве он был задержан за долги, его имение описали, в доме не было ни копейки. И вдруг — к Наташе посватался ее дядя, двоюродный брат матери, Михаил Фонвизин. Девушка согласилась на брак с человек старше ее на 18 лет ради семьи: родных нужно было выручать из долговой ямы. Впоследствии он снова встретилась со своей первой любовью — молодым человеком, отказавшимся от ее руки из-за материального недостатка семьи Апухтиных. И эта веха в ее биографии нашла отражение в пушкинском «Евгении Онегине». Многие пушкинисты и по сей день считают, что главным прототипом Татьяны Лариной была именно Наталья Фонвизина.
Казалось бы, ей обеспечена тихая семейная жизнь в достатке, замужем за генерал-майором. Но все обернулось иначе. Ее супруг оказался членом декабристского кружка, и после восстания 14 декабря 1825 года он был сослан на каторгу в Сибирь, куда отправилась и юная Наталия, к тому времени уже мать двоих детей. В ссылке она родила еще двоих, но оба умерли во младенчестве. Надо сказать, что и старшие сыновья умерли совсем рано — в двадцать с небольшим лет, от чахотки. Эти трагедии легли тяжким грузом на плечи Натальи Дмитриевны.
В 1850 году через Тобольск, где жила тогда Наталья Фонвизина с мужем, проходили осужденные на каторгу петрашевцы, среди которых был и Ф.М. Достоевский. Наталья Дмитриевна принимала живое участие в судьбе петрашевцев, так же, как и судьбе декабристов. Помогала, чем могла. Молилась вместе с ними, снабжала пищей и одеждой, ободряла беседами. После этого события Достоевский наделил чертами Натальи Фонвизиной свою героиню — Соню Мармеладову из романа «Преступление и наказание».
После смерти мужа в 1854 году, Наталья Дмитриевна занялась вопросом улучшения жизни крестьян, по прежнему закрепленных за ней в костромской губернии. В 1856 году она вторично вышла замуж за друга Пушкина — Ивана Пущина, тоже декабриста, отбывавшего ссылку также в Сибири.
Когда в 1856 году Л.Н. Толстой задумал роман о декабристах, он долго наводил о них справки. Натолкнулся он и на фигуру Натальи Фонвизиной — сильной, простой, доброй женщины, которая произвела на него впечатление. В сохранившихся отрывках из ненаписанного романа «Декабристы» можно прочитать описание портрета и судьбы, точно повторяющие образ Фонвизиной. Этот несостоявшийся роман плавно перешел в «Войну и мир», где Толстой изобразил «будущих декабристов» - героев войны 1812 года. И нельяз не заметить хотя бы того факта, что усадьба Наташи Ростовой носит там тоже имя, что и поместье Апухтиной - «Отрадное».
Вот такая родилась когда-то на костромской земле женщина, вдохновившая трех русских гениев и показавшая своей судьбой пример жизни настоящей русской женщины — верной, верующей и терпеливой.
С земли костромской многие боярские роды ведут свою родословную. Так, Годуновы связаны с Ипатьевским монастырем, а точнее с его основателем, мурзой Четом, то есть имеют корни татарские, как, впрочем, и многие именитые русские фамилии (Юсуповы, например). По легенде, именно выходец из Орды, человек магометанской веры, построил первые стены святой обители — православного мужского монастыря в честь малоизвестного святого Ипатия. И с тех пор, с 1330 года, берет начало ветвь династии Годуновых, а также Сабуровых, Зерновых, Захарьиных (в крещении Чет взял имя Захария). Особое же положение Ипатьевский монастырь приобрел в конце 16 столетия, когда особое покровительство ему стал оказывать Дмитрий Иванович Годунов, приближенный царя Ивана Грозного, его постельничий, отвечавший за самые важные стороны жизни государя, руководивший стряпчими, а значит, следивший за трапезой царя — а ну как отравят. Впрочем, царь Иван Васильевич скончался в 53 года, и до сих пор идут споры — не яд ли был тому виной. Врагов же у престола было пригрето немало. Но и после смерти царя Ивана Дмитрий Годунов оставался при власти. Он был так силен, что с ним захотел породниться сам Малюта Скуратов — первый опричник государства- и выдал свою дочь замуж за племянника Дмитрия Ивановича — Бориса Годунова. Тот тоже был не лыком шит — сам состоял в опричнине, а сестра его была женой Федора, сына Грозного. Последнего из правивших Рюриковичей. Борис, став царем после смерти Федора, сам стал оказывать милость Ипатьевской обители. Иконы богатые посылал, и казною одаривал, и землями со крестьянами. Но недолго длилось его царство — он умер, как и Грозный, в 53 года. И тоже при невыясненных обстоятельствах. Официально — от болезни, по слухам — отравлен. Достовернее выглядит первое: он уже давно на тот момент жаловался на хвори. Вот ведь говорят, что все болезни от нервов: а как тут не заболеть, коли «мальчики кровавые в глазах» (помятуя об убиенном царевиче Дмитрии Угличском).
Царь Борис умер, его жена и сын были убиты, а красавица-дочь Ксения насильно сослана в монастырь. Не стало больше всесильных Годуновых, но прах представителей этой династии и по сей день хранится под стенами Ипатьевского монастыря. В так называемом подклете — усыпальнице.
Романовы же имели в Костроме осадный двор на территории древнего Кремля, а вотчину свою держали неподалеку — в селе Домнино. Именно там им и повезло иметь такого сельского старосту как Иван Осипович Сусанин (личность, конечно, полулегендарная, быть может, отчасти выдуманная, но очень нужная для поддержания в народе преданного желания отдать «жизнь за царя»). Всем известна эта история с поляками, не дошедшими до малолетнего Михаила Романова, ибо верный ему крестьянин Сусанин ценой своей жизни завел интервентов в Юсуповские болота. Впрочем, пришлым на Костромскую землю ворогам не впервой было тонуть в болотах: еще в 13 веке войска хана Батыя потонули в Поганом болоте (названном так как раз по этому случаю), будучи ослепленными небесным сиянием, исходящим от Феодоровской иконы Божьей Матери, которую нес костромской князь Василий Ярославич по прозвищу Квашня (вот такие вот неромантические прозвища давал русский народ своим князьям). И стояли русский войска у Святого озера, а находилось оно как радом с тем местом, где некоторое время спустя будет построен Ипатьеский монастырь.
Что же касается самой иконы Феодоровской, то именно ею 14 марта (а по новому стилю 27) 1613 года был благословлен на царство первый государь династии Романовых, шестнадцатилетний Михаил, своей матушкой инокиней Марфой, в миру Ксенией Шестовой — костромской, между прочим, дворянкой. Миша Романов был избран на царство боярами не случайно: формально он имел некоторое отношение к престолу — Анастасия Романовна Захарьина-Юрьева, первая жена Ивана Грозного, приходилась Михаилу двоюродной теткой. Он же ей, в свою очередь, - внучатым племянником. Причем фамилию «Романовы» их семейство начало носить только при отце Михаила — Федоре. Роман, отце Анастасии, а значит, прадед Михаила, был как бы зачинателем их великого рода. Впрочем, Федору Романову не долго пришлось носить эту фамилию — царем Борисом от был насильно пострижен в монахи, и дальше именовался не иначе как Филарет, впоследствии став патриархом. Супруга его Ксения была также насильно пострижена с именем Марфы. Бедный Миша Романов осиротел при живых родителях, вместе с сестрой Татьяной был отправлен к тетке княгине Черкасской, где жил в опале и вечном страхе за свою жизнь.
Семибоярщиной же Михаил был выбран по той причине, что был очень юн и даже по летописным свидетельствам «скорбел ножкам и зело был тих и скромен». В общем, блаженный, - решили бояре и надумали вертеть юным царем, как марионеткой. Но ничего у них не вышло: Михаил вернул из изгнания своего батюшку, сделав его патриархом, а тот, к слову сказать, был по-европейки образованным человеком и взял власть в свои руки, по сути являясь как бы регентом при своем сыне.
Итак, с 1613 года Романовы заняли русский трон. Благословленные Феодоровской иконой, они почитали ее своей фамильной святыней (несмотря на то, что икона-то эта принадлежала прежде представителю династии Рюриковичей — славному воину Александру Невскому). С тех пор и пошла традиция немецких принцесс, привезенных в Россию в качестве невест для русских царевичей, в крещении православном именовать Федоровнами (не всех, конечно, так называли: были среди них и Алексеевны, и Александровны — но факт остается фактом).
Кто-то спросит, а почему, собственно, сама-то икона так называется? В честь какого такого Федора? А в честь Федора Стратилата, явившегося, по легенде, на костромскую землю в 13 веке в доспехах огненных и несшем перед собой сию икону, написанную, опять же по легенде, самим евангелистом Лукой (как, впрочем, и Владимирская — они вообще очень похожи: разве что у костромской иконы левая ножка младенца оголена до коленца). И церковь в Костромском кремле стояла в память того великого воина, жившего, однако, на рубеже третьего и четвергового веков).
В советское время икона эта хранилась долгое время в церкви Воскресения на Дебре — чудесном памятнике русского зодчества. А ныне перенесена в кафедральный собор Богоявленско-Анастасииного монастыря, куда стекаются толпы паломников со всей страны.
В Костромском крае есть немало удивительных мест и связанных с ними легенд и преданий. Например, легенда о подземном ходе, прорытом монахами под Волгой. Или энергетически заряженные языческие капища в Селищах и Городищах по всей области (самое древнее, пожалуй, Галичское). Последнее датируется 7 веком, а это значит, что люди населяли эти места задолго до того, как появилась Русь (862 год) и уж тем более до того, как она крестилась (988). А вот название древнего холма, на котором было построено галичское городище, - Балчуг – имеет тюркские корни (вероятно, доказывает, что древние племена торговали с татарами еще задолго до их нашествия в виде Ордынского ига).
В Красносельском районе, например, местные жители травят байки про некий шаманский камень по прозвищу Ведьмин стул, на котором, якобы, сидит хозяин леса – седой медведь, время от времени оборачивающийся старичком-лесовичком. Стоит ли удивляться всем этим чудесным камням, которые то тепло источают, то исцеляют недуги, то хранят вход в иной мир (так называемые перстовые камни), камни-следовики (на которых отпечатался след древнего ископаемого), если на костромской земле жили прежде угро-финнские племена, меря и чудь, верования которых были затейливее, чем у древних славян. Те (славяне) идолов своих из камня вырезали, эти, финно-угры, не ленились высекать из камня, волоча огромные валуны к так называемым «местам силы». Таких камней много и в Карелии, и в Финляндии (а земли эти родственные, стоит вспомнить карело-финнский эпос «Калевала», схожий по сумрачности с мифологией скандинавов). И на месте, где воздвигнут град Петров, жили те же племена (убогие чухонцы – так их пренебрежительно называли поселившиеся там впоследствии русские). И камень, на котором стоит знаменитый памятник Петру Первому работы Фальконе (тот, что велела воздвигнуть Екатерина Вторая), из той же серии: это гром-камень, как называли его коренные жители тех мест. Силой этого камня заинтересовался сам Александр Первый, будучи масоном, падким на таинственные истории. Вот и в Костромском крае таких камней немало. И что нам какой-то далекий Стоунхендж, если на нашей родной земле есть не менее древние и магические (во всяком случае, так говорят) артефакты.
Великая Отечественная Война и Кострома. Сказать, что война не коснулась Костромы, нельзя. Конечно, коснулась, как и всех городов нашей необъятной страны. Да, на территории костромского края не было страшных боев за Родину, кровопролитных боев. Но костромичи вели другие бои, невидимые, тихие. Они жили в тылу, но работали для фронта, для победы. Все боеспособное мужское население ушло из города, остались одни женщины, дети и старики. Труженики тыла. Это им стоит памятник на углу улиц Симановского и Депутатской. А сколько славных имен помнит наш край! 220 человек, удостоенных звания Героев Советского Союза за годы Великой Отечественной Войны. И 29 Кавалеров Ордена Славы! А маршалы… Александр Михайлович Василевский родился в Костромской губернии в 1895 году. По правде сказать, место его рождения – Кинешемский уезд – потом отошел Ивановской области. Но тогда… Тогда он был костромичом, учился в Костромской духовной семинарии, которая располагалась в здании нынешней Областной думы на улице Дзержинского. Напротив этого большого краснокирпичного здания конца 19 века ныне стоит бюст Василевского. А маршал Александр Александрович Новиков… Он родился в Нерехтском уезде. Он и поныне входит в Костромскую область, только теперь называется районом. Новикову тоже поставлен бюст: он находится в сквере на углу улиц Симановского и Комсомольской.
Что можно посмотреть в костромской глубинке? Много чего, поверьте.
Возьмем, к примеру, Сусанинский район. Раньше село Сусанино называлось Молвитино и было фамильной вотчиной Романовых. Именно оттуда сельский староста Иван Осипович Сусанин повел поляков неверным путем, заведя в Юсуповское болото, вместо того, чтобы выдать им дорогу к юному Михаилу Федоровичу. Сусанино интересно еще и тем, что именно там находится церковь, изображенная Саврасовым на его знаменитой картине «Грачи прилетели». Церковь эта называется Воскресенской и построена была в 17 веке, с характерной для архитектуры того времени шатровой колокольней. Или взять хотя бы Чухломский район - вот уж кладезь для туриста! Недавно открытый и отреставрированный дом Сазонова поражает своей красотой. Это настоящий боярский терем, словно сошедший с иллюстраций к сказкам Пушкина. Построил его предприниматель и меценат Сазонов. Конец 19 века – это новый всплеск увлечения всем исконно русским, национальным (вспомним Васнецова, Билибина). Стиль «а-ля рюс», деревянная ажурная резьба, балкончики, ставенки, башенка кружевная – просто загляденье, а не терем. Другая усадьба этого района – в селе Погорелово (название буквально некрасовское). И если владелец первой усадьбы – Сазонов мудро успел уехать из села со всем добром до раскулачивания, то Поляшов, владелец второго терема, уехать не успел или не захотел, отчего и пострадал: его «уплотнили», то есть выселили буквально на чердак, в каморку, а в бывшие хозяйские комнаты поселили крестьян из села и окрестных деревень.
Конечно, всем известна усадьба Щелыково в Островском районе, где жил и творил великий драматург, в честь которого район и назван. Есть интересная и хорошо сохранившаяся усадьба Следово – бывшее имение дворян Карцевых. Род этот известнет в России со времен Ивана Грозного. В Костроме Карцевы держали много недвижимости, в том числе гостиницы и доходные дома. Они же стояли у истоков костромского драматического театра, ставшего впоследствии театром Островского. В Следово можно посмотреть на барский дом, отлично отреставрированный, и на парк, разбитый возле усадьбы. Приезжать в Следово лучше летом, когда садовники разбивают там чудесные цветники. В июне там проходит небезызвестный «бал цветов». Ну и, конечно, нельзя обойти словом усадьбу Нероново, бывшее имение Черевиных, самую богатую усадьбу костромской губернии. Увы, в прошлом… Когда-то усадьбу окружали вишневые сады, точно списанные с чеховской пьесы. У черевиных был придворный, так сказать, художник – Григорий Островский. Дело было в 18 столетии. Фамильные портреты членов семьи и по сей день хранятся в музеях костромской области. Рядом с ними находилась усадьба Лермонтовых – костромской ветви знаменитого рода, давшего нам великого поэта. Сами Черевины утверждали, что ведут род свой от Рюрика (а среди русского дворянства это было самым весомым аргументом – кто только не хотел вести род от древнего варяга!). Конечно, усадьба сейчас находится в плачевном состоянии. Но она все же есть, она брошена, бесхозна, но ждет своего часа, когда и до нее доберутся руки реставраторов и кошельки меценатов. И таких усадеб на костромской земле много, все они требуют внимания и заботы, хотят, чтобы их вспомнили и возродили: ведь именно там можно почувствовать дух старины, дворянского прошлого нашей родины и призрачный «гений места».
Костромской Драматический театр – это театр с историей. Датой его основания считается 1808 год. Но настоящую жизнь в провинциальный татар вдохнул, конечно, театр московский, в 1812 году на время переехавший в Кострому. Почему? Да потому что в это время в России был Наполеон, вражеские войска двигались к древней столице России. Завоевание Москвы было мечтой Бонапарта. Впрочем, мы все знаем, чем это закончилось: на знаменитом совете в Филях М.И. Кутузов принял решение оставить Москву ради спасения русской армии и сжечь город, дабы тот не достался неприятелю. В итоге из Москвы бежала вся элита, расквартированная в тихих губерниях, которых не коснулась война. Так вышло и с Костромой. Сюда приехали московские звезды драматического искусства. Потом костромская сцена не раз увидит светила Мельпомены: сюда приедут на гастроли Щепкин, Ермолова, Комиссаржевская, Савина. Почему же костромской театр носит имя А. Островского? Тут, конечно, все ясно: Островский был тесно связан с костромской землей, его дед служил священником в церкви на нынешней улице Свердлова, а жил в доме соборного причта, что входит в парадный полукруг Сусанинской площади наряду с домом Борщова, Пожарной каланчой и здание Гауптвахты. В Костроме также есть улица Островского, беседка Островского и бывшая читальня Островского, где теперь располагается детский кукольный театр. Известно трепетное отношение драматурга к костромской земле: он трепетно любил эту губернию, здесь было его знаменитое Щелыково – усадьба, где были написаны многие его пьесы. С костромской землей связана и самая трогательная из его вещей – «Снегурочка». Недаром же Кострома считается родиной этой печальной снежной девушки (у Островского она не девочка, а именно что уже девушка, стремящаяся любить, и не внучка, а дочка Мороза). Кончено, по такому случаю напротив костромского театра стоит бюст драматурга на гранитной колонне, к которому каждый год, в день его рождения, артисты костромской труппы приносят цветы. Сам драмтеатр не потерял своего обаяния и таланта и через двести лет. Также хранит он традиции прошлого, каждый год ставя одну из пьес Островского (этой пьесой принято открывать театральный сезон). А ведь это единственный театр в России, где поставлены все пьесы этого драматурга (за исключением, пожалуй, одной-двух, написанных в соавторстве). И труппа этого театра не перестает удивлять зрителя год от года. Несмотря на обновление состава, которого необходимо каждому театру время от времени, труппа представляет собой сплочённый коллектив, который умеет и любит создавать интересные для зрителя вещи. Например, в нынешнем сезоне театр вновь обратился к музыкальным спектаклям, которые у него так хорошо получаются. Хотя нельзя не упомянуть о двух больших потерях театра: ушли из жизни народные артисты Аркадьва Ирина Аркадьевна и Эмиляно Очаговия. Театр молодеет, и год от года его состав становится все более свежим, с юношеским задором берется он за самые сложные пьесы и хорошо справляется с поставленной задачей. Костромской театр – это театр, по преимуществу, традиционный, где не принято впадать в крайности, дерзко экспериментировать с текстом, костюмами и декорациями, осовременивать и искажать оригинальные пьесы Чехова, Грибоедова, Гоголя или Шекспира. Ведь костромская публика, по больше части, консервативна и ценит вечные, непреходящие понятия: традиции, преемственность, этичность, вкус, такт и чувство меры.
Интересна история уездного города Галича Костромской губернии (теперь это, конечно, один из районов одноименной области). Город древний и когда-то известный всей стране. Была у него возможность стать даже столицей Руси, да уступил он Москве. С Москвой роднит Галич одно слово – Балчуг. В Москве это улица, а в Галиче – знаменитая гора. Слово тюркское, о переводе которого спорят многие. Скорее всего связано с водой или даже рыбой. Ведь около Балчуга разлилось большое Галичское озеро. Это места, где в 19 веке был найден знаменитый Галичский клад. Сейчас он хранится в коллекциях Эрмитажа. А представляет он собой истинное сокровище: древние монеты, фигурки из меди, языческие идолы, жертвенные ножи… Видимо, эти вещи принадлежали жрецам древнего капища, располагавшегося в районе Балчуга. Места эти были заселены людьми задолго до официальной даты основания города – 12 века. Конечно, не с легкой руки Юрия Долгорукого началась здесь жизнь. Если галичский клад относят к 13 веку до нашей эры (а это, на минуточку, время правления древнеегипетского фараона Рамзеса Второго, например). Но заселены эти земли были не славянами, а финно-уграми. Преимущественно племенем меря. Именно поэтому Галич в древности зазывали Мерьским. Да ведь и Кострома была заселена мерей намного раньше славян. Там тоже было свое капище на территории нынешнего Селища. Да что говорить! Меряне селились и на территории нынешней Ярославской и Вологодской областей. Красивое название озера Неро близ Ростова Великого сразу наводит на мысль: не русское какое-то слово. Конечно, не русское. Оно мерянское. Или взять известный горнолыжный спуск Шакша под Ярославлем. Тоже слово-то какое чудное. Опять же меря придумали. Ну, а в Костромской области таких топонимов пруд пруди. Взять хотя бы само название города. Кострома – это угро-финнское слово. Потому что «ма» у мерян значило земля. Отсюда и Вохма, и Чухлома, и Тотьма, и ивановские Кинешма и Кохма… Недалеко от Ипатьевского монастыря стоит деревенька Шунга. Вот уж чисто мерянское словечко. Или Нерехта – интересный и древний город всего в 40 км от Костромы. Название его тоже имеет угро-финнские корни. Названия костромских рек звучат причудливо и мелодично: Унжа, Нея, Ветлуга, Сендега. В Островской районе протекает речка, которая так и называется – Меря. Стоит ли удивляться, что на ее берегах Островским создавалась «Снегурочка», рассказывающая про жизнь древнего языческого племени берендеев, живших согласно культу Ярилы-солнца. Берендеи создавались фантазией драматурга на основе легенд о племени меря, населявшем когда-то то место, где раскинулось милое сердцу Островского Щелыково. Отсюда и удивительные персонажи: Лель, Купава, Мизгирь царь Берендей. Эта сказка взята из сказаний прошлого костромского края, богатого на легенды, были и небылицы, древнее прошлое и яркую самобытность. Недаром же Александр Блок, любивший русскую старину, желавший передать настроение дремучей, заветной, непознанной Руси, написал:
Знала ли что? Или в Бога ты верила?
Что? там услышишь из песен твоих?
Чудь начуди?ла, да Меря намерила
Гатей, дорог да столбов верстовых…
автор: русский гид Юлия Винокурцева
