Знаменитая пойма реки Малой Северной Двины при впадении в нее реки Вычегды. Отсюда с устья Вычегды река несет уже полное имя просто Северная Двина. Здесь перекресток Дорог: Малая Двина несет с запада вести и караваны из Вологды из центральной России. Большая Двина уходит на север далее в замерзающее Белое море,на Мурман, на Грумант и далее в Норвегу оттуда рыба треска, семга оттуда зверь морской. Вычегда с Востока манит благодатной Сибирью, Мангазеей меховой рухлядью.
городок Котлас стоит в удобном для торговли месте. Испокон веку сюда сошлись реки, по ним пришли люди и притащили за собой железную дорогу. Дымя чадом и гарью железная дорога переехала живописную, всю в снегу пойму Малой Северной Двины, притащила измазанных в саже и мазуте и слегка похожих на чертей железнодорожных рабочих. С другой стороны речная пристань была полна трудягами-пароходами. Везли все- железо, зерно, рыбу, бакалею и мануфактуру. Здесь на вокзале железнодорожный поток товаров сталкивался с речным и бурлил. Что-то постоянно куда-то перегружалось отправлялось и прибывало. И из двух сиротливых деревень около вокзальной станции вдруг вырос город-молодец. Приосанился, завел чиновников, обставился домами по новой моде на крестах перекрестков воткнул по торговому центру и зажил сам себе как здесь был.
Площадь двух вокзалов. На расстоянии трехсот метров друг от друга находятся два вокзала. Железнодорожный в стиле раннесоветского барокко и напротив- Речной вокзал выполненный в геометрическом абстракционизме позднесоветского хайтека. Роль сдерживающей фигуры чтобы вокзалы не подрались должен был выполнять броневик, но за неимением его место отдали паровозу. По хорошему, по исторически справедливому корню так сюда бы еще и пароход затянуть надо. Но пароходы это вольные птицы- и памятник им смотрит на реку.
Площадь между двумя враждующими вокзалами обильно усеяна павшими клумбами, таксистами и цыганами.
В стороне от битвы вокзалов на месте языческого капища Пыраса возвышается Никольская церковь 1825 года в стиле барокко увенчанная сверху колокольнею. Рядом церковь Стефана Великопермского и Владимирской Богоматери 1805 г.
Чтобы проникнутся свободолюбивым духом севера и скорее достичь туристической экзальтации стоит почитать А.Иванова «Тобол. Мало избранных». Здесь вы узнаете кто такой Стефан Великопермский и какой огромный горизонт исторических событий ждет вас за поворотом в реку Вычегду. Да даже краткая статья в Википедии о святом Стефане Великопермском заставляет ощутить глубину и размах тех веков.
Приход славян новгородцев- ушкуиников в коми-зырянские земли, христианизация пермской земли, создание своего коми- языка все эти события оставили след на котласском берегу и ныне покрыты асфальтом дорог современного города.
Провожать теплоходы с котласского берега вышла семья звероящеров. Машут лапой Котлассия и Двиния- таковы их имена данные новым временем. После Динозавров они во множестве заселили теплые берега северодвинской фауны. И сейчас бы с удовольствием полакомились свежими туристами, только сделаны они из асфальтобетона и на улице градусник застыл на минус трех градусах мороза по майским меркам.
Котлассию и Двинию и других более известных звероящеров откопал на берегах Северной Двины Владимир Амалицкий в далеком 1900 году. По сей день эхо его раскопок зияет воронкой в высоком берегу Малой Северной Двины. А те останки ящеров что былы найдены заставили развиватся целый раздел науки палеонтологии в Росиии и составили ядро Палеонтологического музея в Москве.
Широкие просторы отправляют взгляд к горизонту, к далеким островам в пойме заставляют потянутся туда к невидимому Белому морю где река сливается с горизонтом, заставляют всей грудью вдохнуть яркого весеннего воздуха и лететь душой над разливами оставляя усталость о городе.
Каргополь. Известняк
Поясним для молодежи что Известняк - это не крутой популярный в узких кругах мегачел или хит. Известняк это, прежде всего камень, белого желтого или серого цвета, достаточно хрупкий, размываемый водой. Камень, состоящий как и зубы человека, из кальция. И этого добра в каргопольской земле много.
Подъезжая к Каргополю по любой дороге будь то Няндомский тракт или грунтовка с Карелии вы неминуемо катитесь по известняку. Где-то он будет укатан в асфальт, где-то будет укатан в красивую пыльную желтую дорогу, где-то будет раскисать из бела-охристыми лужами.
Да и сам Каргополь известен в интернете прежде всего по известняку. Все лучшие виды города будь то ансамбль церквей Соборной площади, старые дома или Новый Торг сделаны из известняка или им покрашены. Каменные блоки когда-то добывавшиеся вблизи Каргополя со ставили основу для церквей- верхнего яруса. Средний ярус города занимают трехэтажные белокаменные дома-учреждения. А нижний ярус представлен одно- двухэтажной частной деревянной застройкой. И тут тоже не обошлось без известняка- каждый дом оборудован печкой, а печки традиционно побелёны известью.
Если проникнуть дальше в Каргопольскую волость то можно увидеть деревянные церкви стоящие на каменном фундаменте состоящем из известняковых плит, как например в Ошевенске.
Первый поселенец этих мест ничего не выдумывал и брал материал на фундамент для дома, что называется «с дороги» , тот что поближе и чтобы везти не далеко. И этим материалом в большинстве случаев служил камень- известняк. Уже сейчас ремонтируя старые дома новые хозяева органично включают в цементный фундамент старые известняковые камни. Тем более что цемент-это сын известняка получаемый в результате его специального обжига.
И если человек складывает известняк в кучи стремясь возвысится над землей, то природа делает как раз все наоборот уходя глубоко в землю. В том же селении Ошевенском известны карстовые явления. Карст- это немецкое название известняка, данное в честь известнякового плато Карст в Словении.
В трех километрах от Ошевенска есть деревня Халуй, где мы можем наблюдать уходящую под землю реку. Река размыла подземные известняковые отложения и сбежала из собственного русла. Осенью, когда воды мало речка вдруг обрывается небольшим омутком с затягивающей воронкой посередине. А дальше убегает сухое русло. Но в весеннее половодье все поры земли наполнены водой и река стремительно убегает в русло. Внимательному наблюдателю откроется только несколько нетипичных ручьев вдруг выбегающих из реки и упирающихся в берег. Вода вниз стремительно несется в берег, а в корнях деревьев вдруг вся ярость иссякает и ручей уходит куда то вглубь земли.
Не доезжая один километр до деревни Халуй на повороте дороги видны карстовые воронки. И если летом и осенью это просто ямы окруженные грядой камней, то весной они вдруг сами собой родят небольшой ручей. Ручей здесь начинается как обычный родник: на краю карстовой воронки из груды камней вытекает вода. В своем течении он пересекает несколько воронок из одних от подпитывается и стекает в другие. Исследуя предполагаемое подземное русло можно обнаружить еще несколько нор этого ручья. И в конечном итоге вода в виде родника изливается в небольшую речку Чурьегу.
Километрах в двух ниже Ошевенска река Чурьега прорезает пласты известняка образуя небольшой каньон. Речка причудливо петляет открывая каждым поворотом красивые маленькие скальные выступы иззубренные временем и разглаженные водой.
В двадцати километрах от Ошевенска на восток раскинулась на берегах реки Онеги деревня Архангело. Здесь уже мощная Онега протесала брешь в каменных пластах. Берега высоки и круты. Недалеко от Архангело расположилось старое кладбище на берегу реки. Здесь мы тоже встретим еще одно карстовое явление- пещеру.
Рекам пробивающим карст свойственно непостоянство- и если где то рядом в пластах известняка находится более слабое место- река устремляется туда. А на месте её старого течения остается узкий каменный проход с расширениями- галереями. Такова и наша пещера. Начинается она в карстовой воронке и имеет довольно узкий лаз. Спускаться приходится поодиночке, буквально вползая в пещеру. Впрочем сразу же внутри нас ждет обширная дискообразная галерея высотой до полутора метров и в диаметре около десяти метров. Когда глаза привыкают к полутьме можно различить пласты камня на сводчатом потолке и несколько темных ходов идущих из галереи вниз в сторону реки Онеги. В старые времена пещера была облюбована раскольниками и в одном из этих ходов осталась молитва выбитая начальными буквами на стене
Вот таков он этот камень- известняк. С древности и до сей поры поклоняются ему люди. Поклонимся и мы. Подберем плоский камень с дороги и пустим звонким «блинчиком» по водам реки Онеги.
Задумали как-то каргополы песню в тесто сложить а песня льется-переливается долго тянется коленца повторяются закручиваются да колечками ложится ту да и тесто тянется и все кольцами кольцами да деревами да травяными узорами. А песне и конца нет, тесто круг пробежало да и снова в круг вернулось. Сколь девок в хороводе столь и тесто вьетси. Запекли песню получилась тетёрка. Набежали малы ребята озорники пряник-тетерку разломали и остались от песни слова- сказули. Озорники те по доброй сказуле съели- глядишь и вреда меньше. Матери то это дело заприметили и на остатках теста от пирогов стали добры сказули лепить. Пока пирог с лешшом в печи доходит. Сказуля - слово не воробей из печки быстро выскакиват озорника приструнит.
«Не сажал, не растил,
поклонился, собрал,
да друзей угостил» - о чем загадка?
О клюкве. О ней и речь пойдет.
Сколько бы не вырубали леса- болота остаются. Можно сказать они даже на страже лесов стоят. Летом в болото ни пешему не конному проезда нет. Техника вязнет. Лес стоит за болотом дрожит осинами, боится значит. Вот мороз придет на мостит дорог по рекам по озерам. А болото не сдается- прикрылось сверху снежком а снизу дышит дышит и тепло ему.Лесорубы сначала вездеход запустят - он пройдет промнет снег до кочек. Болото крепится крепится а воду пустит- тут и поймали его лесники на пару с морозом. Мороз воду скует крепкой ледяной коркой колею а тут уж и колесная техника поедет и берегись тогда лес только щепки полетят.
Путь ледяной будет долго стоять пока не размоют его весенние талые воды, не растопит солнышком.
Лес тоже болото охраняет. Раскидает по весенему снегу семечки-былинки. Снег сойдет, солнышко припечет пойдут былинки в рост на болотной водице, а земли нет никакой негде угнездиться. Вот и занимают сосенки подходящие кочки. Над болотом вздынутся деревца, а в верх никак нельзя- снизу опоры нет- в губь пойдешь. Вздохнут деревца да делать нечего и учнут вкруг себя на одной кочке топтаться, извиваться до корежиться. И стоит по краю лес в суболотке все перестарки кривы да кичливы.
Солнце по небу день деньской ходит, а в июне так и вовсе спать не ложится. Выжжет середину болота, ветром выдует, дождем вымоет- голо место.
А в суболотке самая жизнь- сосенки худы и кривы, а от солнца прикроют от ветра защитят тут кочки болотные одна франтоватее другой.
Важна кочка зеленым мохом покрылась, друга желтым, а котора и серебристо голубым. И стоят друг-дружка любуются. Волосаты кочки травой шелестят, темные кочки багульничком поигрывают. Мне до них дела нет я те кочки привечаю где клюквой изукрашено. Красны клюквины на солнце блестят- велят кланяться.
У какой-то тонки клюквенные бусы налеплены по одной ягодке шатается. А уж ягоды подобраны одна крупне другой. Дуга кочка и сама с вершок- а её за ягодами не видать, будто кто собирал да просыпал. Приглядись и увидишь край лица с красными веснушками, ина украсит себя пометом тетеревиным али пуще того лосиным и тож в красавицы рядится.
Клюква тоже розна: где кругла темнокрасна, где ярка-кумачова, опять же и по величине по-мельче, по-крупнее. Прошлогодни перестарки в мох забились, а мелка молодежь по верхам гуляет.
Наши мужики да девки которы побойчее на этом краю болота долго не сидят- бегут на другой. «Рыба-то она завсегда с той стороны крупнее».
А бабульки да старики те уже по броженому бродят и всем ягода есть. В деревнях которы к болоту поближе там за ягодой как на работу ходят. А что делать- Картошка прибрана, капуста еще зреет до заморозков. Вот с утра встанут пенсионерки побойчее в стайку собьются и в болото. Там хорошо, вольно, мужья мозг не тревожат, и хозяйство вроде как с глаз долой. Вроде поговорили, время провели а домой корзину тянут.
Так глядишь до заморозков в избе в углу и насобирается возок красной ягоды. С морозом потянутся купцы- заготовители рядится учнут, чтоб ягод дали поболе а заплатить по мене. Тут рот не разевай, цену загибай да ягоды продавай. А с деньгами уж сам себе хозяин.
Зима долгая у нас за зиму деньги и разбегутся. Весной как апреле болота протают-клюква самолучшая, да только мало охотников за ней бегать.
Наши мужики да женки берут клюкву по обыкновенному рукой или грабилкой часто машут. Кто чаще машет- у того кузов полнее.
Заприметил я которая клюква из руки вырвется та бегом бежит и к другим клюквинам на болоте лепится. Вот думаю великое Клюквенное Притяжение, кажись Исааком Ньютоном аглицким описано. К Исааку то яблоко притянулось, - чем наша клюква хуже.
Горсть клюквы насобирал- слепил на манер шара и давай по болоту катать на манер снежной бабы. И споро дело пошло! Клюква липнет, кочки, как шар прокачу,чистые пречистые. Мусор, листья всякие на болоте остаются. Скатал шар мало не с себя. Присел отдохнуть.
А шар возьми да и покатись в середину болота. Сам- никто не толкал. А это крупна клюква с той стороны болота притягивает. Я за ним бегу поспеваю, размышляю как мне шар клюквенный остановить и из болота вынести.
И всякому действию есть противодействие так Ньютон говаривал. Остановился шар посередине болота.
Клюква со всех сторон его притягивает он и не знает куда ехать. А Велико Клюквенно притяжение уже силы набрало клюква со всех сторон хочет в кучу слепится. Края болота за потряхивало болото сворачиваться к нашему шару стало. Горизонт поднялся ваше неба едва солнце видно. Еще б малость и схлопнулось бы наше болото. Как горизонт поднялся на ту пору мишка из леса выкатился. Он вишь гулял ничего не знал. Я ему кричу- Ломай мол шар клюквенный а то пропадем!
Он с одного конца я с другого разломили шар да раскидали. Как попало так и пораскидали. Где много клюквы попало- там кочки повыше, да трава погуще.
Где таки ничего не попало там ровно место. Тут и болото поулеглось и горизонт пошире стал.
Отдохнули мы с Медведем - он встал и говорит: «Экой ты не ловкой. Не балуй в следующий раз!»
И разошлись - он на свой край, а я на свой к деревне поближе.
Пока шел смотрю горка клюквенна- нашего разбору. Я её ведром накрыл- враз вошла. А в ведре клюква своей силы не имеет как чувствует окруженость совсех сторон пластмассовой загородкой. Так и домой явился ягод много набрал, а принес лишь ведро.
С тех пор ягодное притяжение на меня силу имеет. Поеду за грибами, а сам на болото приверну клюкве поклон отнесу.
А мне глядишь и снова ведерко болото отсыпало и грибов не нать.
В стары годы когда конфет не было клюкву по сахарной пудре прокатят она и покроется белым панцирем и лежит долго как будто под снегом и форму не теряет ее в коробку бумажную закатят, сверху название налепят «Драже в сахарной глазури «Клюква».
Таку ягоду в город продавали. А себе делали попроще- варенье варили да в поллитровые банки под железную крышку катали. На рыбаку в ночное поедешь а клюква с собой. С утра завсегда самый клев- и спать боле всего хочется, а варенья клюквы поел вроде сладка и нос скислил-сморщил глядишь глаза и открылись.
И ноне всяких конфет есть - а клюква на болоте пуще конфет манит!
Возвращаясь с очередной удачной фотоохоты за архитектурными изюминками в каргопольском городке нам довелось сходить в гости к сопровождавшей нас барышне. Между тем с легкого морозца между нами зашел разговор за еду и Татьяна- так звали нашу сопровождающую, упомнила о детском ястве «Егоровой ухе».
Ухо зацепилось за непривычное словосочетание и мы попросили Татьяну угостить нас этим блюдом.Хозяйка наша смущена была этим предложением.
«У нас таким не угощают! Да это для детей! Да разве ж такое можно на стол подавать!» -разохалась она.
Слово не воробей - вылетело не поймаешь и мы уговорами сели за стол.
Татьяна подала чашку сухариков из простого черного хлеба. Сухарики аппетитно манили подрумяненным бочком и посверкивали бриллиантиками соли.
Выдали нам каждому по луковице по доске и по ножу. Лук под ножом немилосердно выдергивал ресницу из глаза и давил слезу.
Тем временем поспел кипяток - Чай - как здесь говорят. Из холодильника появился круг каргопольского масла.
Татьяна руководила процессом а мы старались ей подражать.
Натрусив сухарей в тарелку хозяйка запанировала их сверху луком, припустила кипяточком и поверху пустила маленикий айсберг маслица.
Айсберг ловко соскочил с ножа в горячую воду и величаво поплыл оставляя за собой вавилоны вкусных золотистых веснушек.
- Вот и вся уха!
- А Егорова- это от обьегорить?- Вопрошали мы уминая за обе щеки этот нехитрый суп.
- А сказать не скажу - Отвечала нам Татьяна- мне баушка делала. говорила «Пошли егориху ись!» Так и повелось Егорова да Егорова.
Кабы еще масла не добавлять, ток вроде постное блюдо получается, а по лету так можно перьев у лука нарвать - их покрошить. Мы бывало с девченками в луг бежим нарвем луку лугового дикого. Его с сольцей покрошить да намять толкушей и новый вкус! Луговой-то лук не так заборист, а духмян боле!
Охотники в стары годы уезжали на полесовье на месяц и более. Где хлебу набратся? Печь негде. Им пекли хлеб да сушили сухари. Да сухари-те толкли чтоб места меньше занимали. Охотник набродится за день, а выходить далеко. Он костерок разведет. Воды вскипятит и заваривает толченых сухариков. Или с дичи мелкой рябчик там или белка- наеды немного, а юшка сухарями заправленная хороша!
А еще бабушка говаривала: «Что едим, так и жисть живём».
Вновь и вновь бродя по заиндевелым тропинкам полузабытых деревень мы нет нет, да и вспомним философский вкус Егоровой ухи.
Забегая вперед, о названии города Каргополя ничего не известно. Близкая граница с Крелией - бывшей в стародавние времена финлядской вотчиной приплетает сюда и «кархун пуоли»- медвежья сторона. И здесь же на потеху туристу лепится созвучное русское «Каргино поле»- воронье поле. Эти звуки оставаясь на устах перетекают в народный промысел и вот уже из рук мастеров каргопольской глиняной игрушки по столу выбегают сюжеты, где ворона не просто ворона, а дама при кисейном платье только зонтика не хватает. А за вороной медведи всех мастей из всех волостей. Вот медведь так, вроде обыкновенный. Да медведь в красной рубашке по случаю праздника. Вот медведь с мужиком - то рыбу делят, то пилу, да зачастую в лодке гребут.
Парадная сторона названия города Каргополя поддерживает сама себя давая рекламный слоган и снабжая его физическим воплощением - каргопольской глиняной игрушкой. Мы же давайте взглянем в изнанки. Остатки свалявшихся перьев принесут нас еще одно пернатое создание с финского языка «kurki» - журавль «kurki puoli» - журавлиная сторона.
Уже само финское название звучит как тот призыв, что мы слышим с неба и в попытке разглядеть владельца голоса вперяем зрение в голубизну небес. А заметив росчерк клина долго и с восхищением следим за его эволюциями. Находясь на грани зрения и слуха журавлиный строй почти не трогает гражданина-горожанина Каргополя. Горожанин деятелен суетлив спешит на работу или по магазинам. Другое дело - деревня. Ошевенск, Архангело, Усачево здесь и горизонту побольше и магазинов поменьше, а главное - поля. Поля эти слабо поддерживаемые сельским хозяйством всё же не зарастают и дают приют большим стаям журавлей.
В 1994 году сотрудники Всеросийского научного исследовательского института охраны природы провели первую перепись этих колченогих птиц. Результаты оказались фантастическими. Около десяти тысяч птиц отдыхали в сентябре на окрестных полях. По итогам подсчета Международный союз охраны природы (МСОП) включил Каргополье в перечень территорий представляющих особую важность для птиц.
В 1995 году в Каргопольском районе работала специальная экспедиция из Лиссабонского института охраны природы(Португалия).
Забавный факт экспедиция насчитала как раз около десяти тысяч серых журавлей - ровно столько сколько зимует во всей Португалии.
Несмотря на значительное снижение посевных площадей журавль по прежнему осенний и весенний гость нашей земли. Для того чтобы его посмотреть необходимо в период с конца апреля-начала мая и в августе-сентябре отъехать от города Каргополя на 50 километров. На полях Ошевенского и Приозерного сельхоз предприятий можно увидеть стоянки долговязых птиц.
Бердвочерам или как их окрестили рускоязычные пользователи Интернета «прицезырам» будет интересно понаблюдать за слеткой птиц, тренировкой молодняка а их птичья речь беспокойно и приятно потешит слух.
Другой «птичьей» составляющей города Каргополя уже в самом городе ноне не полюбоватся. Журавль - с эстонского «kran»- однофамилец нашего любимого устройства на кухне подающего воду. Мы так привыкли к его хромированной чистоте, что начинаем забывать древнее устройство стоящее обычно по среди деревни - колодец-"журавль". В Каргополе колодцев-журавлей не осталось.
На обширном плато на котором располагается район глубина залегания водных слоёв велика и колодцы-журавли были не распространены, всё больше «воротные». Наибольшая плотность «птичьих» механизмов над колодцами находится в деревне Морщихинской на берегу Лекшмоозера.
Посреди деревенской улицы вас приветливо зовет колченогое сооружение. Колодцы все действующие, прибранные, обкошенные с глубоко вытоптанными подходами. По зиме из обкалывают от нарастающего льда, а они поигрывают в свете фонаря обколотыми закрайками льдинок, просят отведать водицы. Потянув цепь с ведром и испытал детское ощущение полета - цепь тянет в небо. Тощий да маломощный не справится. Ведро уходит в черный провал брякает по стене и глухо ухает в воду. Шест скользит вверх - только убирай рукавицу чтоб не зацепиласть за крепление цепи. Цепь скрипит от привычной натуги и выносит на верх ведро. Сбегающая вода подмораживет рукавицу. Вода изжелта холодна и перехватывает горло. Отведал - а на другом конце уже новый колодец приветливо помахивает ведром - мол отведай и моей! Колодец следует закрыть заиндевелой крышкой, а остатками воды оросить сугроб подальше.
Такова наша журавлиная сторона и зимой и летом. А другой птице - другой сказ!
Далеко далеко от сюда там где озеро Лаче сходится с небом есть маленькая чёрная точка. Это чернный черный лес. Стоит черный черный лес и своими черными черными вершинами протыкает небо до самого черного черного космоса. В космосе табличка- «сюда космонавтам ходу нет» Ни космонавты ни спутники сюда не залетают и поэтому за восьмидисятой паралеллью никакой спутниковой связи нет и телевизор там неберет.
Своими черными черными корнями лес уходит в черный мыс протекает его насквозь и уходит в черные черные глубины земли до самой сердцевины и обвивает ее.
Кора этих деревьев неправильными многоугольниками-чешуйками топорщится и искрит по краям изсиня-зелеными искрами. От стволов отходят плосские угольные ветви напоминающие листья всех деревьев что есть на нашей планете.
Когда где-нибудь происходят землетрясение постволам этих деревьев поднимаются в небо медленнные молнии они шипя обвивают тонкими коготками стволы,вылезают кружится на лисьтьях, сливаются в белые шары и пропадают в яркости неба или на фоне звезд. В Космосе на атмосферой ветви деревьев постепенно растворяются переходя в туман который с удаленностью от земли почтепенно размывается космическим ветром. Это и есть «ПУП Земли».
Среди старых черных черных корней течет Черная речка. На находит своё начало в самой гуще сплетения деревьев в черном черном оке глубокого преглубокого родника. Деревья над родником сплелись в густую сень, куда совсем не попадает солнце и только звезды заглядывают в эту безмолвную глубину. Линза родника слегка волнуется узрев новую звезду и вырывает из своих глубин новую слезу оплакивая её дальний свет.
Черные черные вороны прилетают в черный черный лес к черному при черному роднику чтобы набрать черной при черной воды и напоить своих воронят. Воронята рождаются серыми и пушистыми. но чем больше они пьют черной-пречерной воды из черной речки тем чернее они становятся. Но сначала у них чернеет глаз. В центре глаза появляется темносиний росток.Постепенно он набирает свой темный свет и наконец разворачивает свои лепестки захватывая всю окрудающую радужку. И тогда в груди прицы впервые детский лепет переходит в зычное «Дрон-тон!!!!». И уже молодой ворон летит к черной речке напится тьмы и потерять последние детские перья.
Но и ногда вороны не доносят черную воду и роняют ее по дороге. И земля на может справится и здесь рождается цветок с листьями в виде креста. Своей черной причерной ягодой этот цветок смотритна мир вороньим глазом.А крест его листьев словно запрещает нам его есть. Вороний глаз самое ядовитое наше растение.
Во времена когда перво-человек был изгнан из перво-рая с собой он захватил ветку мирта чтоб помнить о райских садах. Так с человеком мирт распространился по всей земле и ушел от человека на самый край ледовитого океана. И по каргопольским болотам и опушкам долго мирт оплакивал райские кущи и небыло на нем ни цветов ни ягод. Однажды капля черной воды из клюва черного ворона упала на ветку мирта и рай соединился с тьмой. Тьма дала свой цвет а рай дал вкус. А внутри каждой ягоды всегда есть отражение звезды. и для каждой звезды своя ягода. И в добрый год ягод числом тьма.
Первыми эти ягоды нашли каргопольские коровки. Коровки раньше все паслись в лесу. Напробовались ягод и стали давать черное молоко. Хозяйки сначала убоялись такое пить, но любопытные дети выпили. Зубы у детей стали черные, а веселость повысилась. А из черного молока стали делать черное масло. Потянулись к нам жидкие отряды ученых и дали ягоде название по первооткрывателю - Вакинум миртус - коровий мирт. А в народе название само родилось «черница» - он нее зубы чернятся.
Всякого кто из лесу идет по синим губам узнать можно. А правую руку тот человек не подает- заспину прячет-синие с фиолетовым пальцы на ней. А улыбка того человека светла за черными зубами- человек в раю побывал. А спать тот человек ляжет
глаза закроет и вот перед внутренним взором проплывают созвездия ягод. Синим-темнофиолетовым вспыхивают сверхновые.
И смотришь ты глубиной родникового глаза из центра земли сквозь сплетения могучиех стволов в далекий космос со скоростью распространения света и ловишь стотысячелетний свет далеких звезд.
Дикие утки живут где вода. И особенно зимой. под мостом что пересекает Кишкин-ручей в городе каргополе сделан слив- вода ускоряется за мостом лед всё время промывает. Достаточно безопасное место где не достатнут собаки и мальчишки.
На мосту утки прикормили пару-тройку бабушек подёнщиц. И как только первая лампочка первого магазина прорезает Тьму из подворотен появляются эти бабушки и спешат словно мотыльки на свет. В магазине они затариваются свежей булкой и влекомые бабушкинским инстинктом покормить кого нибудь они отправляются на свою бескровную охоту. Иногда в их крепких руках мы увидим раскладные финские палки для хоть бы. И эти финские «кони» выносят их на просторы лесов и рек. На самом деле я их боюсь даже больше чем марафонцев и всегда почтительно спрашиваю «Вы за Спартак или за ДинамоЕ?
Мне благосклонно кивают «физкультприветом» мол дуй дальше - не останавливайся.
Бабушкинская стихия - это те кто хорошо кушает. Утки это понимают и кушают хорошо. Летом конечно инстинкт размножения заставляет уток шхериться по кустам, но с появлением потомства утки вновь приплывают к мосту показывать подрастающему поколению прикормленных бабушек.
автор: русский гид Илья Михайлов
