Литературная Кострома. Дом Готовцевой на улице Чайковского.
«В России женщины мало пишут, - констатировал в 1840 Белинский. Звание писательница пока ещё контрабанда не у одних нас. Лживый взгляд на женщину осуждает её на молчание, поэтому и стихи для неё плод невинных досугов».
Лишь у трёх его современниц, по подсчёту критика, в стихах уже проблескивала поэзия.
В число этих трёх он включил костромичку Анну Ивановну Готовцеву.
Родилась Анна Ивановна в начале 1799, в сельце Панфилове Буйского уезда.
Её отец Иван Михайлович, местный помещик, владелец 120 душ, окончил кадетский корпус и выйдя в чине поручика в отставку, долго служил землемером, следовательно был довольно образованным человеком, а в начале 19 века стал заседателм Костромской палаты гражданского суда.
Поэтому зимы Готовцевы проводили в Костроме.
После смерти отца семью возглавила мать Анастасия Петровна, урождённая Бизеева, женщина умная, образованная, с твёрдым характером.
Анна Ивановна получила превосходное образование – недаром современники именуют её «любимицей наук». С детства писала стихи, с 16 лет публиковалась в Московском телеграфе, Северных цветах, Сыне Отечества.
Стихи Готовцевой начал печатать в 1820 «Сын Отечества», а затем «Московский телеграф».
В юности на неё сильное влияние оказал Ю.Н.Бартенев, директор Костромской гимназии, эрудит, приятель лучших русских писателей.
Он занимался с девушкой литературой и историей.
Литературная жизнь Костромы в это время оживилась. Здесь находился поэт и переводчик Грамматин, месяцами жжил ссыльный Катенин П.А.
Часто заезжал издатель Отечественных записок Свиньин Н.П.
Останавливался в Костроме по пути в Красное Вяземский П.А.
Он переписывался с Готовцевой, подружился с ней, заинтересовался её стихами.
В один из весенних дней 1828 года крытая коляска, в которой спешил в своё костромское именье Пётр Андреевич Вяземский, остановилась перед шлагбаумом на въезде в губернский город. Коляска покатилась по костромским улицам.
Вечером у директора училищ губернии Ю.Н.Бартенева, человека просвещённого, широко известного в кругах местных интеллигентов собрался весь литературный цвет Костромы. Был приглашён и заезжий гость. Читали стихи, обсуждали последние столичные и губернские новости.
В перерыве Бартенев подвёл Вяземского к молодой женщине, отдыхавшей в кресле. «Как она прелестна», - чуть не произнёс вслух столичный гость. Как Москва, что нового в свете? – заинтересованно спросила Готовцева. Вы, я слышала, продолжаете издавать свой «Московский телеграф» - «Да, я непременно увлечён журналистикой. Смею спросить, а как ваши успехи?» - «Вот, посмотрите».
Вяземский взял и задержался на строчке:
О Пушкин, слава наших дней,
Поэт, любимый небесами.
На следующий день Вяземский выехал из Костромы в своё имение. И всю дорогу перед ним стоял образ Анны Ивановны. «Воистину прелестна, умна, талантлива».
Во второй половине сентября 1828 года Пушкин получил от Вяземского письмо.«Вот тебе послание, от одной костромитянки. Это Готовцева – точно милая девица телом и душой»
«Сделай милость, батюшка Александр Сергеевич, потрудись скомкать мадригалец в ответ, не посрами.
Нельзя ли напечатать эти стихи в Северных цветах: надобно побаловать женский пол, тем более что и он нас балует, а ещё тем более, что весело избаловать молодую девицу…»
К письму Вяземский приложил стихотворное послание молодой поэтессы Готовцевой и свои собственные, посвящённые ей стихи.
Своё послание Готовцева написала, видимо, под впечатлением резких отзывов Пушкина о женщинах. В Московском вестнике Пушкин опубликовал в 1827 отрывок из Евгения Онегина под названием «женщины». <…>
Пушкин не мог сразу ответить молодой поэтессе. В те дни, когда он получил её стихи, ему было не до неё. Лишь 26 ноября 1818 он отправил редактору Северных цветов Дельвигу письмо: «Вот тебе ответ Готовцевой (чёрт её побери), как ты находишь, что написал ей мой Вяземский? А от меня ей мало барыша. Да в чём она меня и впрямь упрекает? В неучтивостях ли противу прекрасного полу, или … в беспорядочном поведении? Господь её знает!» <…>
Готовцева была чрезвычайно хороша собою. Она не спешила вступить в брак. Лишь в 1829 вышла замуж за своего дальнего родственника, бывшего моложе её, подпоручика лейб-гвардии Преображенского полка Павла Петровича Корнилова – сына генерала-героя войны 1812. Он подал в отставку и молодожёны поселились в Костроме на ул. Чайковского. А лето проводили в усадьбе Подберезье Костромского уезда.
Позднее Корнилов занял должность помощника управляющим Костромской удельной конторы и дослужился до статского советника.
Семейная жизнь А.И.Г. сложилась не оч. Счастливо. Первые дети умирали, муж часто болел, в 1864 скончался от рака.
Выйдя замуж, она стала меньше писать, печатать свои стихи. Сверх того, ей пришлось воспитать дочь умершей старшей сестры – девочку-калеку Юлию Жадовскую.
Обнаружив у воспитанницы поэтический талант, Готовцева помогла ему расцвести.
Зато собственное творчество идёт на убыль. После 1839 она перестала посылать стихи в журналы, а последние из известных нам произведений датированы 1850.
Анна Ивановна никогда не искала популярности.
Она скончалась 17 июля 1871 и похоронена в Карабаново Костромского уезда.
В этом доме у Готовцевой жила и воспитывалась с 1837 её племянница, известная поэтесса Юлия Валерьяновна Жадовская.
Трёхлетним ребёнком Жадовская лишилась матери и была отдана на воспитание бабушке, жившей в с. Панфилово Буйского уезда. Здесь и прошли её детство и ранняя юность. Уже в детстве у неё обнаружились недюжинные способности, книги и деревенская природа оставили неизгладимое впечатление в её душе.
В 13 лет Жадовскую взяла к себе в Кострому для обучения французскому языку её тётя, образованная женщина. Прожив здесь около года, девочка вернулась к бабушке, а затем была отдана Прибытковой, где стала лучшей ученицей. Успехами в русской словесности она обратила на себя внимание преподававшего этот предмет талантливого педагога П.М.Перевлесского.
Влюблённые просили у Жадовского разрешения пожениться, но отец, человек грубый и деспотичный, не только не дал согласия на брак, но и разлучил их, добившись перевода Перевлесского в Москву против его желаний.
Чтобы хоть как-то заполнить пустоту своей жизни, Жадовская берёт на воспитание свою двоюродную сестру-сироту Н.П.Готовцеву, которая впоследствии стала домашним секретарём Жадовской.
Отказ отца Жадовской на брак с разночинцем был трагедией не только для Жадовской, а в общероссийском масштабе – бытовым явлением, обыкновенной историей.
В 1842 в Москвитянине появилось первое стихотворение 18летней Жадовской «Водяной». Первая книга стихов вышла в 1858.
Н.Н.Добролюбов причисляет эту книгу к лучшим явлениям поэтической литературы последнего времени. «Задушевность, полная искренность чувства и спокойная простота выражения – вот главные достоинства стихов Жадовской» - писал Добролюбов.
Но в 1 сборнике стихов господствовали индивидуальные мотивы: оплакивание любви, задушенной в её расцвете, вопоминания о любимом человеке, горькое сознание пустоты жизни и бессилия бороться с жестокой судьбой. В этих стихотворениях часто повторялось: «мне грустно», «мне скучно», «я плачу».
Но и среди стихов, вошедших в первый сборник, встречаются такие, в которых заметны социальные мотивы, сознание пустоты и лживость окружающего света в сопоставлении с подлинной красотой природы.
В 50-60 годы всё сильней начинают звучать любовь к родине, сочувствие к угнетённому крестьянству, защита обездоленных. Это стихи «Тунеядцы», «Нет, никогда», «Современному человеку».
Многие стихи Ж. посвящены природе. Не случайно стих «Нива моя нива» был самым популярным в 19 веке о крестьянстве, оно печаталось в многочисленных хрестоматиях и учебниках.
В сентябре 1860 в одном из своих писем она спрашивает: «Отчего так долго тянется крестьянский вопрос и будет ли конец ему?» Её глубокое сочувствие угнетённому народу живёт рядом с надеждой на лучшее будущее.
Стихи Жадовской обрели популярность благодаря простоте и задушевности. Многие её стихи положены на музыку великими русскими композиторами: «Ты не скоро меня позабудешь» Глинки, «Я всё ещё его, безумная, люблю» Даргомыжского.
В 1861 напечатаны последние повести Жадовской: «Женская история», «Отсталая»
После смерти мужа, брак с кот. Не принёс счастья, она продала дом и купила небольшую усадьбу Толстиково в Буйском уезде, занялась хозяйством и совсем забросила литературу.
Умерла она 23 июля 1883 в 59 лет.
Хозяйственная деятельность Ипатьевского монастыря в 17 веке.
Начало 17 века было временем, когда в положении крестьянства в России произошли значительные перемены. Гнёт крепостничества значительно усилился, повинности и тягости крестьян возросли многократно.
Любопытны документы о хозяйственной жизни монастырей. Они ярко показывают нам то, что требовал и получал монастырь с крестьян. До нас дошёл замечательный документ - «наказ» игумена Костромского Ипатьевского монастыря приказчику этого же монастыря, управляющему монастырской вотчиной, «о взимании с крестьян всякого рода повинностей».
«Наказ» требует от приказчика, чтобы «крестьяне его чтили и во всём повиновались и под суд давались и ни в чём не огурялись (не отлынивали от работы) и со всяких судных дел и очных ставок пошлинные деньги платили по нашему указу и по сей наказной памяти».
Наказ этот указывал десятки способов обложения крестьян. Когда в деревню приезжал приказчик, то крестьяне платили ему «въезжие» по печёному хлебу со двора (а если нелюб хлеб – «имать за хлеб деньги») . Далее крестьянин платил приказчику «праздничного» - по 3 алтына и 2 деньги с 5 десятин, да хлеба сухого чистого с 5 десятин, ржи да овса.
Приказчик должен был судить крестьян. При этом он взимал пошлину в пользу монастыря. В обязанности приказчика также входило расследование преступлений, взыскание долгов, решение споров между жалобщиками. В каждом таком случай в пользу монастыря взыскивалась определённая сумма.
Каждый хозяйственный или даже узко семейный акт крестьянина сопровождался поборами в пользу монастыря. (налог с продаж животных, сена, мёда итд)
Каждое событие в жизни крестьянства должно было давать доход монастырю. Если крестьянин переходил из села в село «в пределах той же монастырской вотчины», монастырь брал с него «перехожий боран» - 2 алтына и 1 деньгу (алтын-3 коп, деньга – 0,5 коп)
С жениха брали за разрешение вступить в брак 2 деньги, с невесты – 4 деньги «да свадебные гостинцы, хлеб да 3 деньги».
Приказчик имел право сажать крестьян под арест и в этом случае с крестьянина снималась пошлина – «пожелезное» (т.е. за посажение подсудимого в железа) по 1 деньге в сутки и «хоженое» (т.е за хождение должностного лица по этому делу).
Предусматривались штрафы за неповиновение крестьян. Приказчик должен был следить за нравственностью крестьян ( крестьяне должны были приходить в церкви в праздники и в воскресные дни, должны были блюсти пост, не сквернословить, жить в мире, в игры не играть.) За нарушение этих правил = штраф 5 рублей с человека – огромная по тем временам сумма. Если крестьянин не мог заплатить, предусматривалось наказание – битьё батогами.
Таким образом, монастырский приказчик был полным хозяином в монастырской вотчине.
После польско-шведской интервенции, воспользовавшись экономическим упадком страны, массовым разорением крестьянства, Ипатьевский монастырь, как и другие монастыри, приумножает свои богатства путём скупки земли за бесценок, путём насильственного захвата земли. Этому способствует благосклонное отношение к монастырю царского правительства.
О полотняном и льнопроизводстве в Костромской губернии в 19 веке
Среди российских городов Кострома издавна приобрела славу торгового, купеческого, ремесленного. Выгодное географическое положение на Волжском торговом пути способствовало экономическому развитию города. В XVII в. Кострома занимала четвёртое место после Москвы, Ярославля и Нижнего Новгорода по размеру городского населения и хозяйственному развитию. Активно шли вперёд каменное, кожевенное, сапожное, портняжное, мыловаренное производства, ювелирный промысел. Костромские мастера постоянно вызывались на государевы работы в Москву, Петербург. Изделия костромских ремесленников широко расходились по всей России и в обилии были представлены на местных ярмарках, в торговых рядах и лавках. Много товара вывозили за границу, особенно в Англию, Испанию, Францию. Везли лес, дёготь, сало, мёд, пеньку, фламандское полотно – продукцию первых Костромских полотняных мануфактур.
В к. XVIII в. в Костроме было 14 полотняных мануфактур, по производству льняных тканей Кострома вышла на первое место в России. В VIII в. купцы Углечаниновы основывают в Костроме первую полотняную мануфактуру. Углечаниновых в Костроме именуют «купцы и фабриканты». Углечаниновы, Дурыгины, Ашастины – это первые в Костроме мануфактуристы.
С середины 50-х гг. XIX в. в Костроме появляется несколько крупных предприятий фабричного типа, работающих на станках, купленных за границей. Построили предприятия на берегу рек Волги и Костромы. Они сформировали силуэт города со стороны р. Костромы. Построены были добротно, из красного кирпича. Стены строений не покрывали штукатуркой и не белили, что позволяло не заботиться о регулярном ремонте. Облик фабричных построек строг и деловит. Построенные почти полторы сотни лет назад, они и сейчас действуют по своему назначению.
Самое старое предприятие города фабрика «Знамя труда», бывшая Михинская фабрика, основанная в 1853 г. В 1859 г. братья Зотовы основывают в Костроме льнопрядильную фабрику, а затем и ткацкую (ныне Искра Октября и им. Октябрьской революции). В 1864 г. заработали веретёна ещё одной льнопрядильни, её владельцами стали члены Товарищества Новой Костромской льняной мануфактуры братья Третьяковы и московский купец Н.К. Кашин. По его фамилии в народе фабрика называлась Кашинской. Кашин жил в Костроме постоянно и был директором предприятия.
О том, как развивалось промышленное производство, свидетельствует становление Новой Костромской льняной мануфактуры.
Первоначальный «складской капитал» компаньонов составил 270 тысяч рублей. Фабрика с одной паровой машиной 4,8 тыс. веретён и 22 ткацкими станками в 1866 г. выросла к 1915 году в самое большое предприятие отрасли с 54 тыс. веретён и 800 ткацкими станками. На предприятии в 1915 году производилось 300 тыс. пудов пряжи и 9 млн. аршин тканей. Фабрика имела собственные склады и торговала в Петербурге, Москве, Харькове, Варшаве, Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону. Ткани её отличались добротностью и пользовались неослабевающим спросом. На Международных выставках в Париже (1900 г.), Турине (1911 г.) Товарищество получило большие призы, ткани его неоднократно отмечались на нижегородской ярмарке золотыми медалями. Своему росту, процветанию и признанию фабрика была обязана трудам 5 тыс. рабочих. Предприятие было процветающим. За 50 лет с 1866 по 1917 г. чистая прибыль предприятия составила 14,9 млн. рублей. Часть прибыли шла на расширение производства, приобретение машин, оборудования, строительство новых корпусов. Товарищество скупало земли в Костроме, Костромском и Солигаличском уездах. Экономические связи Товарищество установило со многими тысячами крестьян-льноводов Костромской, Вологодской, Смоленской, Новгородской, Владимирской, Тверской и др. губерниями.
Разная Кострома. Дом с пионерами
У каждого города есть свое узнаваемое лицо. Это не только «индивидуальные» памятники архитектуры и истории, формирующие распространенное культурное мнение о городе, но и объекты типичного характера, которые благодаря своей «типичности» несут функцию узнаваемости городской среды. Среди немногочисленных примеров домов благоустройства города в период руководства страной И.В. Сталина, особняк по адресу проспект Текстильщиков, 3 привлекает всеобщее внимание.
Неожиданное решение фасада для Костромы — фигуры пионеров в нишах 2 этажа. В целом по стране это достаточно нередкое положение- достаточно вспомнить растиражированные образцы сталинской архитектуры, украшенные многофигурными композициями из терракоты и армированного гипсобетона - , но на костромском проспекте пионеры «обросли традициями»… В начале июня уже который год гипсовые дети на день буквально меняют свое профессиональное лицо, позаимствовав противогазы и защитные костюмы. Связано это с выпускными праздниками Военной академии РХБ защиты им. С.К. Тимошенко. Эти порядки то забывались, то возобновлялись. Тем не менее, именно как местную достопримечательность сталинский особняк характеризуют костромские гиды. И головы всех туристов в автобусе дружно разворачиваются в сторону фасадов пионерского дома.
Кострому не жаловали застройкой в стиле помпезных столичных высоток, да это и понятно- историческая архитектурная плоскость города не предполагала гигантов и амбициозных проектов. Для городского пространства периферийного центра более характерна система частного сектора деревянной застройки, поэтому жилые дома барачного типа- самое распространенное строительство в предвоенные и послевоенные годы. В это время в Костроме строительный бум. На карте города появляются как промышленные объекты, так и жилые.
Дом под номером 3 на бывшей Царьконстантиновской улице стоит на месте разрушенного Анастасиинского женского монастыря. От старины которого сохранилось несколько фрагментов
построек.
Фундамент был заложен в 1936 (1949 указан в некоторых источниках как год завершения строительства) для инженеров и администрации текстильного комплекса региона. Чаще всего ссылки на хозяйственное подчинение крупнейшему предприятию города - бывшей БКЛМ. Дом жилой, пятиэтажный, четырехподъездный, каменный с деревянными перекрытиями. Первый ярус повышенной этажности вмещает разнообразные учреждения и службы. Жилые помещения имеют стандартную планировку, отличаются повешенной вместимостью и комфортом.
Сталинками называют городское жилое строительство 30-х середины 50-х гг. 20 вв. Это были капитальные дома, чаще многоквартирные, с удобствами. Для провинциального города элитного строительства не велось, только рядовая застройка. В Костроме стоит несколько подобных домов, послевоенная застройка квартирного и коридорно-коммунального варианта. В нашем городе такие здания называют «немецкими», хотя отношения к пленным-строителям они не имеют никакого.
Дом с пионерами органично вошел в городскую среду и представляет Кострому, мирно уживаясь с историческими достопримечательностями Сусанинской площади.
Костромской Ропет
Среди многочисленных исторических городов срединной России Кострома занимает особое место по сохранности аутентичной застройки. Стройность образцов классической архитектуры смежает домашняя городская усадьба. На костромских улицах возможна встреча как с распространёнными архитектурными стилями, так и уникальными лицами городских домов. Здесь можно найти уголок прежней дореволюционной деревянной низенькой застройки и современные типы многоквартирных домов. Экзотика псевдорусского стиля представлена в Костроме каменными и деревянными примерами. Особое место среди этого наследия занимает деревянное творчество Аркадия Ефтихиевича Смурова. Он прожил недолгую жизнь, не оставив после себя наследников. В биографии этого человека много белых пятен. Даже место захоронения в Костроме (Лазаревское кладбище) оспаривается некоторыми источниками (по др. сведениям- похоронен в г.Железноводск — материалы Чернопятого В.И. «Некрополь нескольких мест Кавказа (М.,1913))
Хотелось бы привести несколько фактов жизненного пути костромского Ропета. В 25 лет Аркадий Ефтихиевич за плечами имел аттестационные документы об окончании Иваново-Вознесенского реального училища и С-Петербургского института гражданских инженеров. Он постепенно поднимался по лестнице карьеры, от младшего инженера строительного отделения Костромского губернского правления до исполняющего должность Костромского Городского архитектора в 1889 — 1893 гг. В это время город переживал очередное возрождение после разрушительного пожара 1887 и городской архитектор правил прежние постройки, пострадавшие в огне, и ставил на освободившееся место новые.
Личные обстоятельства Аркадия Ефтихиевича способствовали раскрытию его дара. Он был женат на представительнице виднейшей купеческой династии Костромы - Марии Васильевне Черновой. Купец первой гильдии, потомственный почетный гражданин, городской голова с десятилетним стажем службы, Василий Иванович Чернов покровительствовал своему зятю.
По ул. Первого Мая, бывшей Верхненабережной стоит ночлежный дом Чернова Федора Ивановича на 250 мест - дяди супруги, спроектированный и построенный Смуровым безоплатно.
Время нанесло непоправимый удар по архитектурному наследию Аркадия Ефтихиевича- замечательный деревянный особняк в псевдорусском стиле по адресу Симановского 14- в реставрационный период конца 80-х пострадал от неосторожного обращения и был восстановлен фактически с нуля. Здание корпусно было возведено в камне, в нарушении первоидеи автора, и облицовано деревянным материалом в целях сохранения историчности застройки улицы.
Еще один подобный терем стоит по улице Свердлова — имеет идентичную сохранность.
При жизни автора деревянное строительство в городе было не столь популярно, он пошел на слом устойчивых представлений и правил застройки, поставив в центральной части Костромы «сугубо» дома из дерева. Да и в решении стиля застройки и функциональности помещений, Смуров во многом был первопроходцем для Костромы - воплотив идею двухэтажного многоквартирного деревянного строительства в стилизации 17 века.
После смерти архитектора его семейный деревянный терем по Богоявленской (ул. Симановского) был скорее всего продан купцу Сапожникову. Это стало причиной того, что принадлежность владения в официальных данных впоследствии стала оспариваться.
Первые костромские кинотеатры
Новое развлечение – синематограф – успешно конкурировало с акробатами, французской борьбой и театром: дешево, доступно. Корреспондент костромской газеты «Поволжский вестник» отмечал: «Единственным по количеству посетителей является электрический театр, куда публика идет охотнее, чем на балаганы» (1910, 13 мая. «Публика» поначалу была та же, что и на прочих ярмарочных аттракционах: дети, простонародье, случалось встретить проституток и пьяных, слышалась брань, что вызывало возмущение у блюстителей общественной нравственности («ПВ», 1906, 13 апреля). Сами здания «биоскопов», «электротеатров» и пр. в это время ничем не отличались от соседних. Это был такой же балаган простейшей планировки, наскоро сбитый из грубо оструганных досок, которые продавались на дрова сразу по окончании ярмарки.
Главной задачей архитектора (а проект, как правило, заказывали городскому архитектору Н. И. Горлицыну) было уместить на небольшой площади максимальное количество стульев или лавок. Разве иногда высокий шпиль с флагом выделял эту постройку среди прочих.
Репертуар поначалу тоже оставлял желать много лучшего. Почти наверняка можно сказать, что костромичи, как и все европейцы, видели самые первые в мире художественные ленты братьев Люмьер, запечатлевшие прибытие поезда (он шел, казалось, прямо на зрителя, дамы падали в обморок) и шалости мальчишки с водопроводным шлангом.
Кино в это время — прежде всего коммерция, доходное предприятие, и потому прокатом занимаются самые разные люди. В 1910 году устраивает свой кинематограф зубной врач К. А. Полюхов, но вскоре уступает его профессиональным предпринимателям — владельцу постоялых дворов и лавок Савве Бархатову и Михаилу Трофимову, подрядчику, конкурентная борьба между которыми продолжалась чуть ли не до самого 1918 года.
Предприниматели очень быстро понимают, что извлекать доходы можно не только летом и весной. На зиму они снимают помещения, переоборудуют их в зрительные залы, дело ставится на широкую ногу. Здания старались арендовать поближе к центру — традиционному месту прогулок костромских обитателей. Именно там, на одном из самых бойких мест в городе, при выходе с городских бульваров на Ильинскую улицу, и было построено первое в Костроме здание, специально предназначенное для демонстрации кинематографических лент.
Журналы заседаний Костромской городской думы за 1910 год донесли до нас весь накал конкурентной борьбы. Как только М. С. Трофимов подал заявление на аренду земли, его постоянный конкурент С. К. Бархатов тотчас же подал такое же. Гласные думы приняли соломоново решение: сдать участок тому, кто больше заплатит. «Выиграл» М. С. Трофимов, и к осени 1910 года состоялись первые синематографические сеансы в «Современном театре» на Ильинской улице. Старожилы могут его помнить — оно стояло на месте нынешнего кафе «Веснянка» на ул. Чайковского и было снесено лишь в начале 1960-х годов.
Застройка Костромы во 2 половине XX века
Для послевоенного города– территориально административного центра Костромской области – важны были вопросы благоустройства и развития. Принятые Генеральные планы 50-80 гг дали развитие Костроме во всех направлениях.
Проект планирования и застройки города от 1954 г. (№626-22) был представлен облисполкомом, согласован с Госстроем РСФСР. План был экономически обоснован и представлял собой комплексный и планомерный подход к развитию новых территорий города с взвешенным отношением к историческому прошлому Костромы.
Следующий план был утвержден постановлением Совета министров РСФСР за № 339 от 15.05. 1967 г. План был разработан Московским Государственным Институтом проектирования городов. На его основе были приняты правила застройки города.
Метки: Численность народонаселения отправная: 205000. На конец сроков: 33000. Площадь городского поселения отправная: 5000 га. На конец сроков: 7000 га.
Город охватил строительный бум. Тогда Кострома строилась при помощи всего 3 башенных кранов от треста «КостромаСтрой» и ручной лопаты. По воспоминаниям Б.К. Коробова, костромичей направляли в учебную командировку для приобретения практического опыта в Ленинград. Район Черноречья и улицы Ивана Сусанина являлся проблемным по своему геолого-гидрологическому статусу. Строительство было возможно на условиях использования глубоких свай до 20 м. Подземная стратиграфия включала древние озера и воды, заросшие торфом, пески-плавуны. Микрорайонами на болоте являются Якиманиха и Давыдовские, заложенные также в 70-е гг…
Со строительством крупных предприятий Кострома получает новый способ развития. Происходит комплексное развитие территорий: новые микрорайоны возводятся вокруг крупных предприятий и производств, тогда же закладываются коммуникации и службы (водопровод, очиститетельные сооружения, котельные). Завод «Рабочий металлист» своей котельной давал горячую воду и отапливал Паново и Малышково.
Жилой фонд возводился народными ресурсами. Нуждающихся в жилье освобождали от непосредственной работы на предприятиях города и направляли на строительство собственных домов с сохранением средней зарплаты. Так появились на карте поселки Первомайский и Октябрьский.
Город растет в южном векторе вдоль берега Волги. Промышленные зоны сосредочены в направлениях: восток левого берега и юго-запад правого берега.
С 60-х гг.. Кострома выросла на 5 этажей в сравнении с дореволюционной низкой этажностью. Жилые массивы разворачивались в юго-западном и юго-восточном направлении. Сохранен исторически сложившийся центр с развитием по набережной и пр.Мира. Сохранена деревянная историческая застройка.
Сооружены водозаборный комплекс на левом берегу Волги, очистительные сооружения близ Коркино. Запущенна линия троллейбусного сообщения.
Не реализовано строительство речного вокзала в центре города и парка отдыха возле реки Черная, обходной автодороги республиканского значения с мостовым переходом у пос. Байдарка.
Генеральный план 1988 гг.. был разработан институтом Костромапроект с привлечением ведущих специалистов смежных отраслей. В связи с революционными изменениями в стране был пересмотрен в 2005 и фактически получил продолжение в Генеральном плане 2008 гг.
И хотя в 90-е гг.. для Костромы была характерная стихийная хаотичная застройка, в будущем на карте города это выросло в стройную систему районирования.
Наследие архитектора П.И. Фурсова в Костроме
Кострома и другие города Костромского края, представляющие собой образцы градостроительного искусства классицизма, многим обязаны архитектору П.И. Фурсову. По одним источникам это был опытный зодчий, построивший самые красивые гражданские постройки Костромы, по другим - это архитектор, сосланный в Кострому из западных губерний. В 1951 году удалось установить, что Фурсов учился в Петербургской академии художеств у Томона и Стасова; в 1817 году был «уволен» с аттестатом второй степени, приехал В Кострому и заменил в 1819 году умершего Н. Метлина на посту губернского архитектора. В 1833 году Фурсов оставлен за штатом и выполнял отдельные заказы, последний из которых датируется 1839 годом.
Ещё Лукомский отметил трудности, которые пришлось преодолеть Фурсову при осуществлении своих проектов. Архивные источники расширяют представление о его борьбе за воплощение творческих замыслов.
Эти сведения дополняются свидетельством современника – А.Ф.Писемского, который с симпатией отзывался о высоком таланте «даровитейшего архитектора академического ещё воспитания... После него в губернском городе до сих пор остались две-три постройки, в которых вы сейчас же замечали что-то особенное, и вам делалось хорошо, как обыкновенно это бывает, когда вы остановитесь, например, перед постройками Растрелли».
Писемский упоминает о драматической судьбе Фурсова, от которого отвернулись начальство и публика. Предпринятые исследования позволили установить, что многие общественные здания Костромы, Кинешмы, Галича, Солигалича и Нерехты построены Фурсовым. Под Костромой он создал ансамбль Песощенско-Игрицкого монастыря и переделал Троицкую церковь в Сыпановском монастыре. О части работ Фурсова сохранились лишь письменные упоминания.
С 1819 года на протяжении почти двадцати лет работы в центре города связаны с именем П.И.Фурсова. Первой его постройкой на полукруглой площади между двумя радиальными улицами, позволяющими увидеть здание со всех сторон, была гауптвахта.
Несколько позднее Фурсов разработал проект пожарной каланчи, осуществлённый в 1826 году в квартале, отделённом от гауптвахты улицей.
Разные по размерам и конфигурации каланча и гауптвахта имели разное значение в ансамбле полукруглой площади, что достигалось различной характеристикой каждого из зданий. Стройность и изящество каланчи противопоставлены монументальности гауптвахты, строгие дорический ордер гауптвахты подчеркивает легкость ионического ордера пожарной части.
Среди улиц, подходящих к центральной площади города, главная Павловская (проспект Мира) шире всех остальных и совпадает с основной осью генерального плана. Её выход на площадь подчёркнут размещением двух крупных особняков, один их которых был домом губернатора.
Выстроенные Фурсовым в 1830 году Мелочные ряды представляют собой три небольших здания. Они помещаются внутри Красных линий торгового двора и расположены с учётом общей композиции этого комплекса.
В январе 1836 года Дворянским съездом было принято решение о покупке особняка Дурыгина и перестройке его интерьеров под Дворянское собрание Костромской губернии.
Фурсову было поручено составление проекта переделки (*Имеющаяся лит-ра не даёт ответа на вопрос, кто был автором этой переделки. «Упоминается в отчётах, что приглашённый архитектор был стар, болен и незадолго до окончания постройки умер. Был ли это Фурсов или кто другой – неизвестно»)
В марте 1836 года работы переданы вновь прибывшему губернскому архитектору Праве, который закончил смету к 27 марта. Затем последовали торги, и всю каменную работу взялся делать крестьянин села Фёдорово И.Сметанин, деревянные детали интерьера и мебель изготовлялись в Солигаличе.
Праве руководил работами в течение полутора лет. В конце 1838 года он умер. Здание было ещё не готово, работы по внутренней отделке продолжались до ноября 1839 года. Этими работами могли руководить либо губернский архитектор Попов, либо Фурсов. В пользу последнего говорит то, что Попов служил в Костроме очень непродолжительное время, а Фурсов пользовался поддержкой руководителя дворянства. Однако независимо от того, кто руководил работами, можно констатировать, что замысел Фурсова был воплощён без переделок. Благодаря чёткой и ясной композиции, чистоте архитектурных форм дворянское собрание в Костроме было одним из лучших зданий подобного рода в России.
Одновременно по проекту Фурсова был устроен бульвар «Муравьёвка», расположенный на двух террасах высокого берега Волги, соединённых между собой лестницей. Верхняя терраса увязывалась с соборной колокольней, которая замыкала перспективу.
Архитектура русского классицизма в Костромском крае после 1812 года получила значительное развитие благодаря деятельности Фурсова. Он воплотил в своих произведениях многообразные приёмы и формы, создаваемые им на основе местных архитектурных традиций. К их числу следует отнести живописность, богатое декоративное убранство. Поэтому современники поражались вкусу и таланту зодчего, который сумел преодолеть шаблон, насаждавшийся в провинциальных городах. Жизнеутверждающий характер архитектуры Фурсова резко отличал их от архитектуры казённых строений, появившихся в русских городах в конце первой трети 19 века.
автор: русский гид Александр Князев
