Покидая июньский Рим, вы увозите с собой: стертые до мозолей ступни, тупую боль в суставах, обгоревшую на беспощадном солнце кожу, горящие от восторга глаза и неумолимое желание вернуться. Человек, приезжающий в Рим, напоминает чичероне, молодого ретивого скакуна готового загнать себя на смерть. Тут не возможно остановится, хочется идти и с жадностью Гаргантюа поглощать этот город. Его улицы, его палаццо, колонны, античные статуи разбросанные по переулкам, будто забытые у обочины, и конечно вдыхать его воздух наполненный цветущими липами и ароматом южной хвои. Прячась от палящего святила, в прохладных нефах древних базилик, можно прикоснуться к тем сводам на которых покоится мир, арки древних храмов до сих пор выдерживают не промерный вес нашей цивилизации. Здесь от великого Рима Феодосия и блаженного Августина, нас отделяет совсем не много, наверное, столько же, сколько не хватает Адаму Микеланджело, что бы коснуться Бога. В полумраке Санта Сабина на авентинском холме и в сияние наивных мозаик Санта Мариа ин Трастевере, ощущается дыхание вечности в этом вечном городе.
Спускаясь на Римский форум, чичероне, представляет себе пушистых баранов, пасущихся здесь пять сотен лет назад, щиплющих травку, затянувшую коринфскую колонну или одиноко бродящих по руинам древних храмов, на чьих алтарях, когда-то, их приносили в жертву могучим богам.
Здесь на форуме, чичероне видит наяву тот сюжет, который так часто предлагает нам Голливуд. Апокалипсис цивилизации.
Прислушайтесь и вы услышите треск разбитой мозаики под подошвой грубого готского башмака, едкий запах горящих храмов и звон дорогой посуды замотанной в расшитые римские тоги, и не понятный, грубый, лающий язык, гонящий по виа сакра, как пугливых овец, некогда бесстрашных владык мира.
Очень скоро дикари, упившиеся кровью и наживой, будут, будто с похмелья бродить по руинам мира. Они попытаются выровнять покосившиеся колонны, заново соединить осколки мозаики, построить каменные дома и написать фреску. Будто ребенок, радостно разваливший замок из кубиков построенный отцом, они будут судорожно пытаться, отстроит его заново.
Как же будут примитивны изображения в Санта Прасседе, являющие собой лишь жалкое подражание римским мастерам.
Теперь по дорогам форума бродят туристы, разглядывая руины храмов и базилик. Наверно, так же гордые сыны лацио, разглядывали, привезенный Августом египетский обелиск.
Поднявшись на Капитолий, бросьте последний взгляд на старый мир
И обернитесь. Отсюда, с великолепной площади Микеланджело, открывается
Новый Рим. Рим созданный протрезвевшими варварами.
Неумелые подражатели, стали достойными учениками и превзошли своих учителей.
Переняв их любовь к величаю и красоте, впитав дух Рима вместе с его добродетелями и бесчисленными пороками. Суровые войны стали политиками и интриганами,
превратив всю Италию в бесконечную шахматную партию, где королями черных и белых стали Император и Папа.
Кого только не видел этот город на престоле святого Петра, от святых отшельников до откровенных маньяков.
Чичероне рассматривал в сокровищнице одного Римского храма старинные епископские посохи - символ пастырского служения. Епископу вручался пастушеский посох с закругленным концом, такой же, какой пастухи использовали, для того что бы ловить овец цепляя их за шею. Епископ же был ловец человечков, спасающий их души. Но чем позднее был изготовлен посох, тем больше он походил на оружие, тем страшнее было почувствовать его на своей шее.
Рим нельзя сравнить ни с одним городом Европы. Здесь правили церковники.
В вечном городе, как нельзя лучше понимаешь, что значит - Князья Церкви.
Церкви здесь везде, храмы соревнующиеся между собой богатством и величаем, их более девятиста. Если бароны Европы украшали свои замки и дверцы, подчеркивая свое богатство и власть, то кардиналы Рима использовали для этого свои церкви.
В богатстве римских соборов, нет особого благочестия или святости, а пчелы Барберини жужжат даже над мощами Апостола Петра.
Именно в Риме, чичероне ясно увидел один странный и страшный парадокс - как сложно быть христианином в христианском мире. Человек всегда остается человеком, даже если на нем папская тиара. А люди склонны превращать престолы святых в троны королей. Рим не просто город, это коллаж нашей истории, глядя на который многое становится понятным.
Несколько километров по старой Аппиевой дороге, и вы окажетесь в катакомбах первых веков. В темных сырых штольнях, христиане времен гонений служили литургии, на мощах своих же друзей, умерших за веру. Служили тайно и тихо, сознавая, что в любой момент, они тоже могут стать мучениками. Как наверно странно и непонятно, было Римлянам, видеть людей, готовых умереть за свою религию. Такими в вечном городе были, пожалуй, только евреи Траставере и христиане катакомб. Думаю, язычники боялись их не меньше, чем иудеи и христиане боялись придать свою веру. И в тоже время, тем, кто прятался в катакомбах было куда проще, чем тем, кто мог свободно молится в шикарных храмах нового Рима. У первых был понятный и видимый враг, алгоритм жизни и предсказуемый исход. Они должны были, лишь остаться христианами, в языческом мире, им было достаточно просто верить. У последних, у тех, кто сумел опрокинуть языческие колонны и вышвырнуть богиню победы из зала курии, появились совершенно иные задачи. Теперь нужно было строить новое общество, подвергаясь всем тем искушениям, от которых раньше ограждали гонения. Предстояла новая долгая и тяжелая борьба, борьба не за своего Бога, но С ним.
Рим же это то самое поле битвы, сражение на котором, не прекращается по сей день. Здесь борются тысячи, считающие себя Иаковыми, порой побеждает смирение, и они хромая несут благословение на этот город, но часто побеждает тщеславие и гордыня, уверенных в том, что они благословлены, так и не услышав «отпусти Меня».
И все же тщеславие черной знати Рима, создало великолепные шедевры, завораживающие своей красотой и глубиной мысли, вложенной в них художниками и скульпторами. Шедевры Рима напоминают чичероне о немецких легендах, возникших вокруг постройки многих соборов. Их суть в том, что деньги на постройку храма берутся у беса, с обещанием построить ему капище, но в последний момент здание освещается и бес оказывается обманутым. В Аахене вместо души человека, бес хватает волчицу, пущенную в портал собора, в Трире он швыряет огромную колонну, разбивающуюся о своды храма, в Мюнхене, сгорает у входа, оставив лишь отпечаток следа на полу. Странно, но здесь в Соборе св. Петра и в Санта-Мария-Маджоре, чичероне наконец-то понял смысл этих легенд.
Проклятие Чичероне заключается в том, что у него страшно болят суставы, он стер ноги, и обгорел.
Счастье же чичероне заключается в том, что он сюда точно вернется, и вернется не раз.
написать гиду
ваше сообщение отправлено